Система [Спаси-Себя-Сам] для Главного Злодея (ЛП) - Мосян Тунсю

…он столкнул Лю Цингэ прямиком в усыпанный розовыми лепестками пруд госпожи Мэйинь.

Вода взметнулась вверх на целых полчжана [17]. Хоть Шэнь Цинцю, предвидя мощный всплеск, успел прикрыть лицо веером, ледяная волна окатила его с ног до головы.

Зато купание в воде подобной температуры уж точно охладит пыл Лю Цингэ. Опустившись на одно колено, Шэнь Цинцю опасливо окликнул его, продолжая прикрывать лицо:

— Шиди Лю, как ты там? Как самочувствие?

Никакого ответа — Лю Цингэ сгинул в пруду, не оставив по себе даже цепочки пузырьков. «Он вообще плавать умеет? — пронеслось в голове у Шэнь Цинцю. — Вроде бы, да… Может, потерял сознание от жара? Неужто я спас его в пещерах Линси лишь затем, чтобы утопить в этом чёртовом пруду?»

Время шло, и эта перспектива всё сильнее укоренялась во встревоженном мозгу заклинателя.

— Шиди Лю? — повторил он, поспешив подобраться поближе. — Шиди Лю!

Ярко-красные лепестки сплошь покрывали поверхность пруда, не давая рассмотреть, что происходит в глубине, так что Шэнь Цинцю оставалось лишь наклониться ещё ниже. Внезапно его ухватили за лодыжку, мигом сдёрнув в цветочный пруд.

Тотчас погрузившись с головой в ледяную воду, Шэнь Цинцю принялся отчаянно барахтаться. К тому времени, как ему удалось кое-как выползти на берег, его кожа обрела явственный синюшный оттенок. Выбравшись из пруда, он обернулся, чтобы увидеть выплывающего следом Лю Цингэ с куда более привычным для него убийственно серьёзным выражением лица, которому несколько вредили пара розовых лепестков, застрявших в его волосах.

— Шиди Лю, тебе должно быть стыдно, — упрекнул его Шэнь Цинцю. — Шисюн сделал это, лишь чтобы помочь тебе совладать с ароматом демониц-обольстительниц — и вот как ты ему отплатил!

— Ты же сам спросил, как я себя чувствую, — парировал Лю Цингэ. — Вот именно так, как ты сейчас.

— Как я?!! — воскликнул Шэнь Цинцю. Но про себя он с облегчением признал, что, похоже, разум Лю Цингэ и впрямь прояснился — отвечать ударом на удар было вполне в его духе.

— И всё? — недоверчиво воззрился на него Ло Бинхэ.

— И всё, — торжественно кивнул Шэнь Цинцю.

— Розовый пруд этой покорной служанки… — горестно пробормотала госпожа Мэйинь, кусая ногти.

***

В резиденции Чэнь.

Забредя в город Шуанху, они, само собой, хотели чем-либо себя занять — защищать простых людей от сил зла и всё тому подобное.

Пораспрашивав прохожих, они выяснили, что в особняке господина Чэня творятся весьма странные дела. Некогда кровожадный демон, прозванный Кожеделом, укрывался в этом доме, приняв облик Де-эр [18], любимой наложницы господина — и после того, как демон был истреблён, флигель, где он обитал, по-прежнему оставался непригодным для жилья. Ночь за ночью оттуда раздавались леденящие кровь рыдания и стоны, до смерти пугающие домочадцев, и за все прошедшие годы с этим зловредным призраком так и не смогли разобраться.

Господин Чэнь, которому сравнялось семьдесят, совсем поседел, однако прыти не утратил. Если тогда у него была лишь одна любимая наложница, то теперь его со всех сторон окружали красотки — похоже, инцидент с Кожеделом ничуть не отбил у него тяги к юным девушкам.

Память также ему не отказывала — при виде Шэнь Цинцю он тотчас возопил:

— Бессмертный мастер Шэнь!

Столь же отстранённо-сдержанный, как и прежде, «бессмертный мастер» сохранял бесстрастное выражение лица, пока хозяин дома не осведомился, что это за молодой господин рядом с ним — тут его губы изогнулись в лёгкой улыбке.

— Один из маленьких адептов, бывших тогда при мне, — учтиво отозвался он.

— Неудивительно, что он показался мне знакомым, — хохотнул старик Чэнь. — Глядя на бессмертного мастера и его любимого ученика, я наконец-то понимаю, сколько лет минуло с той поры.

Вежливый разговор постепенно сместился к Ло Бинхэ, который тут же принял на себя роль прилежного секретаря — и Шэнь Цинцю был счастлив предоставить учтивую болтовню ему, безмолвно стоя рядом.

При виде того, как гордый и безжалостный демон Ло Бинхэ вновь превращается в прилежного ученика — отраду его глаз [19] — Шэнь Цинцю не мог не ощутить приятного трепета в груди [20], и чем дольше он смотрел на ученика со стороны, тем больше умилялся, не в силах противостоять этому. Пару фраз спустя Ло Бинхэ обернулся к нему, и заклинатель поневоле вернул ему взгляд, так что учитель и ученик принялись переглядываться, будто застенчивые влюблённые, на глазах у всего честного люда…

Шэнь Цинцю потребовалось немало времени, чтобы сообразить…

…да ведь их поведение попросту непристойно!

На пути к облюбованному призраком крылу Ло Бинхэ то и дело порывался взять учителя за руку. Однако на Шэнь Цинцю напало настроение поддразнить ученика, так что он упорно делал вид, будто его беспокоит присутствие посторонних, и раз за разом убирал руку. Если бы кому-нибудь из заклинателей или демонов довелось бы увидеть, как учитель и ученик пользуются этой своеобразной техникой о(за)зор(иг)ни(ры)ча(ва)ния [21], то наверняка выхаркали бы не менее трёх литров крови.

В предположительно населённом призраком флигеле, к которому никто не осмеливался приближаться, царили тишина и спокойствие. Стоило им остаться одним, как Ло Бинхэ тотчас бочком пододвинулся к учителю и, обвив его руками за талию, уложил подбородок ему на плечо.

— Учитель, что-то мне тяжко на сердце, — пожаловался он.

Внутренний двор ничуть не изменился — за исключением несомненного присутствия тяжёлой ауры инь. Поглядывая по сторонам, Шэнь Цинцю издал глубокомысленное:

— Гм, — в знак того, что слышал ученика.

Несмотря на то, что их отношения зашли дальше, чем когда бы то ни было ранее, Ло Бинхэ продолжал по нескольку десятков раз на дню талдычить, что у него «тяжко на сердце» после того, как Шэнь Цинцю перекинулся парой слов с кем бы то ни было, или съел хотя бы на ложку меньше обычного, или выставил ученика из кадки для купания… право слово, Ло Бинхэ находил больше причин для нытья, чем мог съесть бобов. Впрочем, надолго его не хватало — какую-то пару мгновений спустя после очередного приступа «тяжести на сердце» он вновь пребывал в полном порядке.

— Пока этот ученик продирался через тернии [22] Бесконечной бездны, учитель странствовал по живописным горам [23], развлекаясь [24] с другим мужчиной средь прекрасных цветов…

«Тебе обязательно было выбирать именно эти слова? — возмутился про себя Шэнь Цинцю. — Нет чтобы сказать: «с сотоварищем» или «с братом по школе» [25], как нормальный человек…

И с чего это он взял, будто они там «развлекались»? Один впал в неистовство [26], чуть не помешавшись от жара, другого зашвырнули в ледяной пруд ни за что, ни про что, наградив его лихорадкой от переохлаждения — чему тут, спрашивается, завидовать?

Он как раз собирался отчитать [27] Ло Бинхэ, когда тот внезапно перешёл на шёпот:

— А что произошло здесь, учитель помнит?

Такое, пожалуй, забудешь!

Это же здесь он впервые применил «Облегчённый режим», разве нет?

Да уж, шутить изволите…

Как мог он не помнить этого? Ведь именно здесь он был вынужден впервые подставить Ло Бинхэ.

Тогда он решился поставить жизнь ученика против своей, почти позволив Кожеделу ударить его — не самый благовидный момент его биографии, и сейчас Шэнь Цинцю невольно ощутил стыд, воскресив его в памяти.

Вновь оказавшись на «месте преступления», заклинатель почувствовал, что его сердце невольно дрогнуло, и выговор замер на устах — вместо этого он похлопал Ло Бинхэ по щеке:

— Давай не будем поминать былое, ладно? Сегодня учитель выполнит одно из твоих желаний. Сперва надо позаботиться о злом духе, а потом вернёмся к этому вопросу.

— Правда? — Лицо Ло Бинхэ тотчас просветлело.

— А когда этот учитель… — Шэнь Цинцю оборвал себя, прежде чем успел выкопать себе очередную яму необдуманными словами.

Ведь, если бы он продолжил: «подставил тебя…» — он бы тем самым поставил себя в самое что ни на есть дурацкое положение [28]!